Откровение

37. Изидора-3. Мэтэора

Я очнулась в жутком, холодном подвале, густо пропитанном приторным запахом крови и смерти...

Онемевшее тело не слушалось и ныло, никак не желая «проснуться»... А Душа с лёгкостью птицы витала в светлом мире воспоминаний, возвращая из памяти любимые лица и полные счастья дни, когда ещё не заглядывала в нашу жизнь печаль, и когда не было места в ней горечи и боли... Там, в том прекрасном «ушедшем» мире всё ещё жил мой чудесный муж, Джироламо... там колокольчиком заливался весёлый смех маленькой Анны... там ласково улыбалась мне по утрам моя милая, нежная мама... там терпеливо учил меня мудрости Жизни мой добрый и светлый отец... Этот мир был счастливым и солнечным, и душа моя рвалась обратно, улетая всё дальше и дальше... чтобы никогда более не возвращаться назад...

Но злая реальность почему-то меня не отпускала... Она безжалостно стучалась, насильно пробуждая воспалённый мозг, требуя возврата «домой». Родной и несовершенный Земной мир звал на помощь... Караффа жил... И пока он дышал – не могло быть в нашем мире радости и света.

Пора была возвращаться...

Глубоко вздохнув, я наконец-то почувствовала своё застывшее в одиночестве физическое тело – жизнь нехотя, по крупицам возвращалась в него... Оставалось только мужаться...

В помещении, в котором я находилась, стояла плотная, оглушающая, густая тишина. Я сидела в грубом деревянном кресле, не шевелясь и не открывая глаз, стараясь не показать «присутствовавшим» (если таковые там находились), что очнулась. Всё прекрасно чувствуя и слыша, я напряжённо «осматривалась», стараясь определить, что происходило вокруг.

Потихонечку приходя в себя и начиная вспоминать происшедшее, я вдруг очень ярко увидела, ЧТО оказалось настоящей причиной моего внезапного и глубокого обморока!..

Холодный ужас острыми тисками сжал помертвевшее сердце, даже не дав ему полностью очнуться!..

Отец!.. Мой бедный, добрый отец находился ЗДЕСЬ!!! В этом страшном, кровавом подвале – жутком логове изощрённой смерти... Он был следующим за Джироламо... Он умирал. Зловещая ловушка Караффы захлопнулась, проглатывая его чистую Душу...

Боясь увидеть самое страшное, я всё же собрала полностью ускользавшее мужество в кулак и подняла голову...

Первое, что я увидела прямо перед собой, были горящие глубоким интересом чёрные глаза Караффы... Отца в комнате пыток не было.

Караффа стоял, сосредоточившись, впившись изучающим взором в моё лицо, будто стараясь понять, что же по-настоящему творилось в моей искалеченной страданием душе... Его умное, тонкое лицо, к моему величайшему удивлению, выражало искреннее волнение (!), которое, тем не менее, показывать мне он явно не собирался... Видя, что я очнулась, Караффа мгновенно «надел» свою обычную, безразличную маску, и уже во всю улыбаясь, «ласково» произнёс:

– Ну, что же Вы, Изидора! Зачем же всех пугать? Вот уж никогда не думал, что Вы можете быть столь слабонервной!.. – а потом, не выдержав, добавил: – Как же Вы красивы, мадонна!!!.. Даже когда находитесь в таком глубоком обмороке...

Я лишь смотрела на него, не в состоянии ничего ответить, а в моём раненом сердце скреблась когтями дикая тревога... Где был отец? Что Караффа успел сотворить с ним?! Был ли он всё ещё живым?.. Я не могла посмотреть это сама, так как эмоции застилали реальность, и видение от меня ускользало. Но Караффу спрашивать не хотелось, так как я не желала доставлять ему даже малейшего лишнего удовольствия. Всё равно ведь, что бы не случилось – изменить ничего было уже нельзя. Ну, а о том, что ещё должно было произойти, я была уверенна, Караффа не откажет себе в удовольствии немедля мне об этом сообщить. Поэтому я предпочитала ждать.

А он уже снова был самим собой – уверенным и «колючим»... От его недавней «восторженности» и «участия» не осталось даже следа. Думаю, он был самым странным, самым непредсказуемым человеком на свете. Его настроения кардинально менялись в течение нескольких секунд, и за самым приятным комплиментом мог последовать самый короткий путь в руки палача. Караффа был уникален в своей непредсказуемости и, опять же, прекрасно это знал...

– Мадонна Изидора, разве Вы разучились говорить? Помилуйте, Ведьмы Вашего «полёта» обязаны быть посильнее! Во всяком случае, я всегда был в этом уверен. Насколько я понял, Вы среди них – Воин? Как же, в таком случае, Вы могли так легко пойматься на простейшие «человеческие» эмоции?.. Ваше сердце владеет разумом, Изидора, а это недопустимо для столь сильной Ведьмы, как Вы!.. Разве не у Вас, одарённых, говорят: «Будь всегда одинок и холоден, если идёт война. Не пускай своё сердце на “поле боя” – оно погубит тебя». Разве это не Ваши заповеди, Изидора?

– Вы совершенно правы, святейшество. Но это ещё не значит, что я полностью с ними согласна. Иногда любовь к человеку или человечеству может сотворить чудеса на «поле боя», Вы не находите?.. Хотя, простите мою наивность, я совершенно выпустила из виду, что эти чувства вряд ли знакомы вам... Но, как же хорошо Вы помните наши заповеди, Ваше святейшество! Неужели Вы ещё надеетесь когда-нибудь вернуться в Мэтэору?.. Ведь того, кто дал Вам свой «подарок», давно уже нет там. Мэтэора выгнала его так же, как выгнала и Вас... Не так ли, святейшество?

Караффа смертельно побледнел. Вся его обычная спесь куда-то вдруг слетела, и выглядел он сейчас внутренне беспомощным и «обнажённым». Казалось, он отчаянно искал слова и не мог найти. Время остановилось. Мгновение было опасным – что-то вот-вот должно было произойти... Каждой клеточкой своего тела, я чувствовала бушующую в нём бурю «чёрного» гнева, смешанного со страхом, коего от Караффы ожидать было вроде бы невозможно. Чего мог бояться, этот всемогущий, злой человек?..

– Откуда Вам это известно, Изидора? Кто мог Вам это рассказать?!

– О, есть «друзья» и ДРУЗЬЯ, как Вы обычно любите говорить, Ваше святейшество!.. – умышленно его поддевая, ответила я. – Именно эти ДРУЗЬЯ и рассказали мне всё, что я хотела о Вас узнать. Только мы с Вами пользуемся разными методами для получения интересующих нас сведений, знаете ли – моих друзей не пришлось за это пытать, они сами мне всё с удовольствием рассказали... И уж поверьте мне, это всегда гораздо приятнее! Если только Вас не прельщают сами пытки, конечно же... Как мне показалось, Вы ведь любите запах крови, святейшество?..

Я понемногу приходила в себя и всё больше и больше чувствовала, как возвращался в меня мой воинственный дух. Терять всё равно было нечего... И как бы я не старалась быть приятной – Караффу это не волновало. Он жаждал лишь одного – получить ответы на свои вопросы. Остальное было не важно. Кроме, может быть, одного – моего полного ему подчинения... Но он прекрасно знал, что этого не случится. Поэтому я не обязана была быть с ним ни вежливой, ни даже сносной. И если быть честной, это доставляло мне искреннее удовольствие...

– Вас не интересует, что стало с Вашим отцом, Изидора? Вы ведь так сильно любите его!

«Любите!!!»… Он не сказал – «любили»! Значит, пока что, отец был ещё жив! Я постаралась не показать своей радости, и как можно спокойнее сказала:

– Какая разница, святейшество, Вы ведь всё равно его убьёте! А случится это раньше или позже – значения уже не имеет...

– О, как же Вы ошибаетесь, дорогая Изидора!.. Для каждого, кто попадает в подвалы инквизиции, это имеет очень большое значение! Вы даже не представляете, какое большое...

Караффа уже снова был «Караффой», то бишь – изощрённым мучителем, который, ради достижения своей цели, готов был с превеликим удовольствием наблюдать самые зверские человеческие пытки, самую страшную чужую боль...

И вот теперь с интересом азартного игрока он старался найти хоть какую-то открытую брешь в моём истерзанном болью сознании, и будь то страх, злость или даже любовь – не имело для него никакого значения... Он просто желал нанести удар, а какое из моих чувств откроет ему для этого «дверь» – уже являлось делом второстепенным...

Но я не поддавалась... Видимо помогало моё знаменитое «долготерпение», которое забавляло всех вокруг ещё с тех пор, как я была ещё совсем малышкой. Отец мне когда-то рассказывал, что я была самым терпеливым ребёнком, которого они с мамой когда-либо видели, и которого невозможно было почти ничем вывести из себя. Когда у остальных насчёт чего-то уже полностью терялось терпение, я всё ещё говорила: «Ничего, всё будет хорошо, всё образуется, надо только чуточку подождать»... Я верила в положительное даже тогда, когда в это уже больше никто не верил. А вот именно этой моей черты Караффа, даже при всей его великолепной осведомлённости, видимо всё-таки не знал. Поэтому, его бесило моё непонятное спокойствие, которое, по настоящему-то никаким спокойствием не являлось, а было лишь моим неиссякающим долготерпением. Просто я не могла допустить, чтобы, делая нам такое нечеловеческое зло, он ещё и наслаждался нашей глубокой, искренней болью.

Хотя, если быть полностью откровенной, некоторые поступки в поведении Караффы я всё ещё никак не могла себе объяснить...

С одной стороны – его вроде бы искренне восторгали мои необычные «таланты», как если бы это и, правда, имело для него какое-то значение... А также его всегда искренне восхищала моя «знаменитая» природная красота, о чём говорил восторг в его глазах, каждый раз, когда мы встречались. И в то же время Караффу почему-то сильно разочаровывал любой изъян, или даже малейшая несовершенность, которую он случайно во мне обнаруживал и искренне бесила любая моя слабость или даже малейшая моя ошибка, которую, время от времени, мне, как и любому человеку, случалось совершать... Иногда мне даже казалось, что я нехотя разрушала какой-то, им самим для себя созданный, несуществующий идеал...

Если бы я его так хорошо не знала, я возможно была бы даже склонна поверить, что этот непонятный и злой человек меня по-своему и очень странно, любил...

Но, как только мой измученный мозг приходил к такому абсурдному выводу, я тут же напоминала себе, что речь ведь шла о Караффе! И уж у него-то точно не существовало внутри никаких чистых или искренних чувств!.. А тем более, таких, как Любовь. Скорее уж, это походило на чувство собственника, нашедшего себе дорогую игрушку, и желающего в ней видеть, не более и не менее, как только свой идеал. И если в этой игрушке вдруг появлялся малейший изъян – он почти тут же готов был выбросить её прямиком в костёр...

– Умеет ли Ваша душа покинуть Ваше тело при жизни, Изидора? – прервал мои грустные размышления очередным необычным вопросом Караффа.

– Ну, конечно же, Ваше святейшество! Это самое простое из того, что может делать любой Ведун. Почему это интересует Вас?

– Ваш отец пользуется этим, чтобы уйти от боли... – задумчиво произнёс Караффа. – Поэтому, мучить его обычными пытками нет никакого смысла. Но я найду способ его разговорить, даже если это займёт намного больше времени, чем думалось. Он знает очень многое, Изидора. Думаю, даже намного больше, чем Вы можете себе представить. Он не открыл Вам и половины!... Неужели Вам не хотелось бы узнать остальное?!

– Зачем, Ваше святейшество?!.. – пытаясь скрыть свою радость от услышанного, как можно спокойнее произнесла я. – Если он что-то и не открыл, значит, для меня было ещё не время узнавать это. Преждевременное знание очень опасно, Ваше святейшество – оно может, как помочь, так и убить. Поэтому иногда нужна большая осторожность, чтобы учить кого-то. Думаю, Вы должны были знать это, вы ведь какое-то время учились там, в Мэтэоре?

– Чушь!!! Я – ко всему готов! О, я уже так давно готов, Изидора! Эти глупцы просто не видят, что мне нужны всего лишь Знания, и я смогу намного больше, чем другие! Может даже больше, чем они сами!..

Караффа был страшен в своём «ЖЕЛАНИИ желаемого», и я поняла, что за то, чтобы получить эти знания, он сметёт ЛЮБЫЕ преграды, попадающиеся на его пути... И буду ли это я или мой отец, или даже малышка Анна, но он добьётся желаемого, он «выбьет» его из нас, несмотря ни на что, как видимо, добивался и раньше всего, на что нацеливался его ненасытный мозг, включая свою сегодняшнюю власть и посещение Мэтэоры, и, наверняка, многое, многое другое, о чём я предпочитала лучше не знать, чтобы окончательно не потерять надежду в победу над ним. Караффа был по-настоящему опасен для человечества!.. Его сверхсумасшедшая «вера» в свою «гениальность» превышала любые привычные нормы самого высокого существующего самомнения и пугала своей безапелляционностью, когда дело касалось им «желаемого», о котором он не имел ни малейшего представления, а только лишь знал, что он этого хотел...

Чтобы его чуточку охладить, я вдруг начала «таять» прямо перед его «святым» взором, и через мгновение совсем исчезла... Это был детский трюк самого простого «дуновения», как мы называли мгновенное перемещение из одного места в другое (думаю, так они называли телепортацию), но на Караффу оно должно было подействовать «освежающе». И я не ошиблась... Когда я через минуту вернулась назад, его остолбеневшее лицо выражало полное замешательство, которое удалось видеть, я уверенна, очень не многим. Не выдержав дольше этой забавной картинки, я от души рассмеялась.

– Мы знаем много трюков, Ваше святейшество, но это всего лишь трюки. ЗНАНИЕ – оно совершенно другое. Это – оружие, и очень важно то, в какие руки оно попадёт...

Но Караффа меня не слушал. Он был, как малое дитя потрясён тем, что только что увидел, и тут же захотел знать это для себя!.. Это была новая, незнакомая игрушка, которую он должен был иметь прямо сейчас!!! Не медля ни минуты!

Но, с другой стороны, он был ещё и очень умным человеком, и, несмотря на жажду что-то иметь, он почти всегда умел мыслить. Поэтому буквально через какое-то мгновение, его взгляд понемножечку начал темнеть, и расширившиеся чёрные глаза уставились на меня с немым, но очень настойчивым вопросом, и я с удовлетворением увидела, что он наконец-то начал понимать настоящий смысл, показанного ему, моего маленького «трюка»...

– Значит, всё это время Вы могли просто «уйти»?!.. Почему же Вы не ушли, Изидора?!! – почти не дыша, прошептал Караффа.

В его взгляде горела какая-то дикая, неисполнимая надежда, которая, видимо, должна была исходить от меня... Но по мере того, как я отвечала, он увидел, что ошибался. И «железный» Караффа, к величайшему моему удивлению, поник!!! На мгновение мне даже показалось, что внутри у него что-то оборвалось, будто он только что обрёл и тут же потерял что-то для него очень жизненно важное, и возможно, в какой-то степени даже дорогое...

– Видите ли, жизнь не всегда так проста, как нам кажется... или как нам хотелось бы её видеть, Ваше святейшество. И самое простое нам иногда кажется самым правильным и самым реальным. Но это далеко не всегда, к сожалению, является правдой. Да, я давным-давно могла уйти. Но что от этого изменилось бы?.. Вы нашли бы других «одарённых», наверняка не столь сильных, как я, из которых бы также попытались бы «выбить» интересующие Вас знания. А у этих бедняг не было бы даже малейшей надежды на сопротивление вам.

– И Вы считаете, что она есть у Вас?.. – с каким-то болезненным напряжением спросил Караффа.

– Без надежды человек мёртв, Ваше святейшество, ну, а я, как видите, ещё живая. И пока я буду жить – надежда, до последней минуты, будет теплиться во мне... Такой уж мы – ведьмы – странный народ, видите ли.

– Что ж, думаю, на сегодня разговоров достаточно! – неожиданно зло воскликнул Караффа. И не дав мне даже испугаться, добавил: – Вас отведут в ваши комнаты. До скорой встречи, мадонна!

– А как же мой отец, Ваше святейшество? Я хочу присутствовать при том, что будет происходить с ним. Каким бы ужасным это не являлось...

– Не беспокойтесь, дорогая Изидора, без Вас это даже не было бы таким «забавным»! Обещаю, Вы увидите всё, и я очень рад, что Вы изъявили такое желание.

И довольно улыбнувшись, уже повернулся к двери, но вдруг что-то вспомнив, остановился:

– Скажите, Изидора, когда Вы «исчезаете» – имеет ли для Вас значение, откуда Вы это делаете?..

– Нет, Ваше святейшество, не имеет. Я ведь не прохожу сквозь стены. Я просто «таю» в одном месте, чтобы тут же появиться в другом, если такое объяснение даст Вам хоть какую-то картинку, – и, чтобы его добить, нарочно добавила, – Всё очень просто, когда знаешь как это делать... святейшество.

Караффа ещё мгновение пожирал меня своими чёрными глазами, а потом повернулся на каблуках и быстро вышел из комнаты, будто боясь, что я вдруг для чего-то его остановлю.

Я прекрасно понимала, почему он задал последний вопрос... С той же самой минуты, как он увидел, что я могу вдруг взять и так просто исчезнуть, он ломал свою гордую голову, как бы покрепче меня куда-то «привязать», или, для надёжности, посадить в какой-нибудь каменный мешок, из которого уж точно у меня не осталось бы надежды никуда «улететь»... Но, своим ответом, я лишила его покоя, и моя душа искренне радовалась этой маленькой победе, так как я знала наверняка, что с этого момента Караффа потеряет сон, стараясь придумать, куда бы понадёжнее меня упрятать.

Это, конечно же, были только лишь забавные, отвлекающие от страшной реальности моменты, но они помогали мне хотя бы уж при нём, при Караффе на мгновение забыться и не показывать, как больно и глубоко ранило меня происходящее. Я дико хотела найти выход из нашего безнадёжного положения, желая этого всеми силами своей измученной души! Но только лишь моего желания победить Караффу было недостаточно. Я должна была понять, что делало его таким сильным, и что же это был за «подарок», который он получил в Мэтэоре, и который я никак не могла увидеть, так как он был для нас совершенно чужим. Для этого мне нужен был отец. А он не отзывался. И я решила попробовать, не отзовётся ли Север...

Но как я не пыталась – он тоже почему-то не хотел выходить со мной на контакт. И я решила попробовать то, что только что показала Караффе – пойти «дуновением» в Мэтэору... Только на этот раз я понятия не имела, где находился желанный монастырь... Это был риск, так как, не зная своей «точки проявления», я могла не «собрать» себя нигде вообще. И это была бы смерть. Но пробовать стоило, если я надеялась получить в Мэтэоре хоть какой-то ответ. Поэтому, стараясь долго не думать о последствиях, я пошла...

Настроившись на Севера, я мысленно приказала себе проявиться там, где в данное мгновение мог находиться он. Я никогда не шла вслепую, и большой уверенности моей попытке это, естественно, не прибавляло... Но терять всё равно было нечего, кроме победы над Караффой. А из-за этого стоило рискнуть...

Я появилась на краю очень крутого каменного обрыва, который «парил» над землёй, будто огромный сказочный корабль... Вокруг были только горы, большие и малые, зеленеющие и просто каменные, где-то в дали переходящие в цветуще луга. Гора, на которой стояла я, была самой высокой и единственной, на верхушке которой местами держался снег... Она гордо высилась над остальными, как сверкающий белый айсберг, основание которого прятало в себе невидимую остальными загадочную тайну...

От свежести чистого, хрустящего воздуха захватывало дыхание! Искрясь и сверкая в лучах жгучего горного солнца, он лопался вспыхивающими снежинками, проникая в самые «глубинки» лёгких... Дышалось легко и свободно, будто в тело вливался не воздух, а удивительная животворная сила. И хотелось вдыхать её бесконечно!..

Мир казался прекрасным и солнечным! Будто не было нигде зла и смерти, нигде не страдали люди, и будто не жил на земле страшный человек, по имени Караффа...

Я чувствовала себя птицей, готовой расправить свои лёгкие крылья и вознестись высоко-высоко в небо, где уже никакое Зло не смогло бы меня достать!..

Но жизнь безжалостно возвращала на землю, жестокой реальностью напоминая причину, по которой я сюда пришла. Я огляделась вокруг – прямо за моей спиной высилась слизанная ветрами, сверкающая на солнце пушистым инеем, серая каменная скала. А на ней... белой звёздной россыпью качались роскошные, крупные, невиданные цветы!.. Гордо выставив под солнечные лучи свои белые, словно восковые, остроконечные лепестки, они были похожи на чистые, холодные звёзды, по ошибке упавшие с небес на эту серую, одинокую скалу... Не в состоянии оторвать глаза от их холодной, дивной красоты, я опустилась на ближайший камень, восторженно любуясь завораживающей игрой светотеней на слепяще-белых, безупречных цветках... Моя душа блаженно отдыхала, жадно впитывая чудесный покой этого светлого, чарующего мгновения... Кругом витала волшебная, глубокая и ласковая тишина...

И вдруг я встрепенулась... Я вспомнила! Следы Богов!!! Вот, как назывались эти великолепные цветы! По старой-престарой легенде, которую давным-давно рассказывала мне моя любимая бабушка, Боги, приходя на Землю, жили высоко в горах, вдали от мирской суеты и людских пороков. Долгими часами размышляя о высоком и вечном, они закрывались от Человека завесой «мудрости» и отчуждения... Люди не знали, как их найти. И только нескольким посчастливилось узреть ИХ, но зато, позже этих «удачливых» никто никогда больше не видывал, и не у кого было спросить путь к гордым Богам... Но вот однажды умирающий воин забрался высоко в горы, не желая живым сдаваться врагу, победившему его.

Жизнь оставляла грустного воина, вытекая последними каплями остывающей крови... И никого не было рядом, чтобы проститься, чтобы омыть слезами его последний путь... Но вот, уже ускользая, его взгляд зацепился за дивную, невиданную, божественную красоту!.. Непорочные, снежно-белые, удивительнейшие цветы окружали его... Их чудесная белизна омывала душу, возвращая ушедшую силу. Призывала к жизни ... Будучи не в силах шевельнуться, он внимал их холодный свет, открывая ласке одинокое сердце. И тут же, у него на глазах, закрывались его глубокие раны. Жизнь возвращалась к нему, ещё сильнее и яростнее, чем при рождении. Снова почувствовав себя героем, он поднялся... прямо перед его взором стоял высокий Старец...

– Ты вернул меня, Боже? – восторженно спросил воин.

– Кем ты есть, человече? И почему рекёшь меня Господом? – удивился старец.

– Кто же другой мог совершить подобное? – прошептал человек. – И живёшь ты почти, что в небе... Значит ты Бог.

– Я не Бог, Я потомок его... Благо – истинный... Заходи, коль пришёл, в нашу обитель. С чистым сердцем и чистым помыслом ты пришёл жизнь пращать... Вот и возвратили тебя. Радуйся.

– Кто возвратил меня, Старче?

– Они, радимые, «стопы господние»... – указав на дивные цветы, качнул головой Старец.

Вот с тех пор и пошла легенда о Цветах Господних. Говорят, они всегда растут у обителей Божьих, чтобы путь указать пришедшим...

Задумавшись, я не заметила, что осматриваюсь вокруг... и буквально тут же очнулась!.. Мои удивительные чудо-цветы росли лишь вокруг узенькой, тёмной щели, зиявшей в скале, как почти невидимый, «природный» вход!!! Обострившееся вдруг чутьё, повело меня именно туда...

Никого не было видно, никто не выходил. Чувствуя себя неуютно, приходя непрошенной, я всё же решила попробовать и подошла к щели. Опять же, ничего не происходило... Ни особой защиты, ни каких либо других неожиданностей не было. Всё оставалось величественным и спокойным, как от начала времён... Да и от кого было здесь защищаться? Только от таких же одарённых, какими были сами хозяева?.. Меня вдруг передёрнуло – но ведь мог появиться ещё один такой же «Караффа», который был бы в какой-то степени одарённым, и так же просто бы их «нашёл»?!..

Я осторожно вошла в пещеру. Но и здесь ничего необычного не произошло, разве что, воздух стал каким-то очень мягким и «радостным» – пахло весной и травами, будто я находилась на сочной лесной поляне, а не внутри голой каменной скалы... Пройдя несколько метров, я вдруг поняла, что становится всё светлее, хотя, казалось бы, должно было быть наоборот. Свет струился откуда-то сверху, здесь внизу распыляясь в очень мягкое «закатное» освещение. В голове тихо и ненавязчиво зазвучала странная, успокаивающая мелодия – ничего подобного мне никогда раньше не приходилось слышать... Необычайное сочетание звуков делало мир вокруг лёгким и радостным. И безопасным...

В странной пещере было очень тихо и очень уютно... Единственное, что чуточку настораживало – всё сильнее нарастало ощущение чужого наблюдения. Но оно не было неприятным. Просто – заботливый взгляд родителя за несмышлёным малышом...

Коридор, по которому я шла, начал расширяться, переходя в огромный высокий каменный зал, по краям которого располагались простые каменные сидения, похожие на длинные скамьи, выбитые кем-то прямо в скале. А посередине этого странного зала высился каменный постамент, на котором «горел» всеми цветами радуги огромный бриллиантовый кристалл... Он сверкал и переливался, ослепляя разноцветными вспышками, и был похож на маленькое солнце, почему-то вдруг кем-то запрятанное в каменную пещеру.

Я подошла поближе – кристалл засиял ярче. Это было очень красиво, но не более, и никакого восторга или приобщения к чему-то «великому» не вызывало. Кристалл был материальным, просто невероятно большим и великолепным. Но и только. Он не был чем-то мистическим или значимым, а всего лишь необычайно красивым. Только вот я пока никак не могла понять, почему этот с виду совершенно вроде бы простой «камень» реагировал на приближение человека? Могло ли оказаться возможным, что его каким-то образом «включало» человеческое тепло?

– Ты совершенно права, Изидора... – вдруг послышался чей-то ласковый голос. – Недаром, тебя ценят Отцы!

Вздрогнув от неожиданности, я обернулась, тут же радостно воскликнув – рядом стоял Север! Он был по-прежнему приветливым и тёплым, только чуточку грустным. Как ласковое солнце, которое вдруг закрыла случайная туча...

– Здравствуй Север! Прости, что пришла непрошенной. Я звала тебя, но ты не явился... Тогда я решила сама попробовать найти тебя. Скажи, что означают твои слова? В чём моя правота?

Он подошёл к кристаллу – тот засиял ещё ярче. Свет буквально слепил, не давая на него смотреть.

– Ты права насчёт этого «дива»... Мы нашли его очень давно, много сотен лет тому назад. И теперь он служит хорошую службу – защитой против «слепых», тех, которые случайно попали сюда. – Север улыбнулся. – Для «желающих, но не могущих»... – и добавил. – Как Караффа. Но это не твой зал, Изидора. Пойдём со мной. Я покажу тебе твою Мэтэору.

Мы двинулись вглубь зала, проходя, стоящие по краям, какие-то огромные белые плиты с выбитыми на них письменами.

– Это не похоже на руны. Что это, Север? – не выдержала я.

Он опять дружески улыбнулся:

– Руны, только очень древние. Твой отец не успел тебя научить... Но если захочешь – я научу тебя. Только приходи к нам, Изидора.

Он повторял уже слышанное мною.

– Нет! – сразу же отрезала я. – Я не поэтому сюда пришла, ты знаешь, Север. Я пришла за помощью. Только вы можете помочь мне уничтожить Караффу. Ведь в том, что он творит – и ваша вина. Помогите же мне!

Север ещё больше погрустнел... Я заранее знала, что он ответит, но не намеревалась сдаваться. На весы были поставлены миллионы хороших жизней, и я не могла так просто отказаться от борьбы за них.

– Я уже объяснил тебе, Изидора...

– Так объясни ещё! – резко прервала его я. – Объясни мне, как можно спокойно сидеть, сложа руки, когда человеческие жизни гаснут одна за другой по твоей же вине?! Объясни, как такая мразь, как Караффа, может существовать, и ни у кого не возникает желание даже попробовать уничтожить его?! Объясни, как ты можешь жить, когда рядом с тобой происходит такое?..

Горькая обида клокотала во мне, пытаясь выплеснуться наружу. Я почти кричала, пытаясь достучаться до его души, но чувствовала, что теряю. Обратного пути не было. Я не знала, получится ли ещё когда-нибудь попасть туда, и должна была использовать любую возможность, прежде чем уйти.

– Оглянись, Север! По всей Европе пылают живыми факелами твои братья и сёстры! Неужели ты можешь спокойно спать, слыша их крики??? И как же тебе не сняться кровавые кошмары?!

Его спокойное лицо исказила гримаса боли:

– Не говори такого, Изидора! Я уже объяснял тебе – мы не должны вмешиваться, нам не дано такое право... Мы – хранители. Мы лишь оберегаем ЗНАНИЯ.

– А тебе не кажется, что подожди Вы ещё, и Ваши знания уже не для кого будет сохранять?!. – горестно воскликнула я.

– Земля не готова, Изидора. Я уже говорил тебе это...

– Что ж, возможно она никогда готовой не будет... И когда-нибудь, через каких-нибудь тысячу лет, когда ты будешь смотреть на неё со своих «вершин», ты узришь лишь пустое поле, возможно даже поросшее красивыми цветами, потому что на Земле в это время уже не будет людей, и некому будет срывать эти цветы... Подумай, Север, такое ли будущее ты желал Земле?!..

Но Север был защищён глухой стеной веры в то, что говорил... Видимо, они все железно верили, что были правы. Или кто-то когда-то вселил эту веру в их души так крепко, что они проносили её чрез столетия, не открываясь и не допуская никого в свои сердца... И я не могла через неё пробиться, как бы ни старалась.

– Нас мало, Изидора. И если мы вмешаемся, не исключено, что мы тоже погибнем... А тогда проще простого будет даже для слабого человека, уже не говоря о таком, как Караффа, воспользоваться всем, что мы храним. И у кого-то в руках окажется власть над всеми живущими. Такое уже было когда-то... Очень давно. Мир чуть не погиб тогда. Поэтому – прости, но мы не будем вмешиваться, Изидора, у нас нет на это права... Наши Великие Предки завещали нам охранять древние ЗНАНИЯ. И это то, для чего мы здесь. Для чего живём. Мы не спасли даже Христа когда-то... Хотя могли бы. А ведь мы все очень любили его.

– Ты хочешь сказать, что кто-то из Вас знал Христа?!.. Но это ведь было так давно!.. Даже Вы не можете жить так долго!

– Почему – давно, Изидора?– искренне удивился Север. – Это было лишь несколько сотен назад! А мы ведь живём намного дольше, ты знаешь. Как могла бы жить и ты, если бы захотела...

– Несколько сотен?!!! – Север кивнул. – Но как же легенда?!.. Ведь по ней с его смерти прошло уже полторы тысячи лет?!..

– На то она «легенда» и есть... – пожал плечами Север, – Ведь если бы она была Истиной, она не нуждалась бы в заказных «фантазиях» Павла, Матфея, Петра и им подобных?.. При всём при том, что эти «святые» люди ведь даже и не видели никогда живого Христа! И он никогда не учил их. История повторяется, Изидора... Так было, и так будет всегда, пока люди не начнут, наконец, самостоятельно думать. А пока за них думают Тёмные умы – на Земле всегда будет властвовать лишь борьба...

Север умолк, как бы решая, стоит ли продолжать. Но, немного подумав, всё же, заговорил снова...

– «Думающие Тёмные», время от времени дают человечеству нового Бога, выбирая его всегда из самых лучших, самых светлых и чистых,… но именно тех, которых обязательно уже нет в Круге Живых. Так как на мёртвого, видишь ли, намного легче «одеть» лживую «историю его Жизни», и пустить её в мир, чтобы несла она человечеству лишь то, что «одобрялось» «Думающими Тёмными», заставляя людей окунаться ещё глубже в невежество Ума, пеленая Души их всё сильнее в страх неизбежной смерти, и надевая этим же оковы на их свободную и гордую Жизнь...

– Кто такие – Думающие Тёмные, Север? – не выдержала я.

– Это Тёмный Круг, в который входят «серые» Волхвы, «чёрные» маги, денежные гении (свои для каждого нового промежутка времени), и многое тому подобное. Проще – это Земное (да и не только) объединение «тёмных» сил.

– И Вы не боретесь с ними?!!! Ты говоришь об этом так спокойно, как будто это тебя не касается!.. Но ты ведь тоже живёшь на Земле, Север!

В его глазах появилась смертельная тоска, будто я нечаянно затронула нечто глубоко печальное и невыносимо больное.

– О, мы боролись, Изидора!.. Ещё как боролись! Давно это было... Я, как и ты сейчас, был слишком наивным и думал, что стоит людям лишь показать, где правда, а где ложь, и они тут же кинутся в атаку за «правое дело». Это всего лишь «мечты о будущем», Изидора... Человек, видишь ли, существо легко уязвимое... Слишком легко поддающееся на лесть и жадность. Да и другие разные «человеческие пороки»... Люди в первую очередь думают о своих потребностях и выгодах, и только потом – об «остальных» живущих. Те, кто посильнее – жаждут Власти. Ну, а слабые ищут сильных защитников, совершенно не интересуясь их «чистоплотностью». И это продолжается столетиями. Вот почему в любой войне первыми гибнут самые светлые и самые лучшие. А остальные «оставшиеся» присоединяются к «победителю»... Так и идёт по кругу. Земля не готова мыслить, Изидора. Знаю, ты не согласна, ибо ты сама слишком чиста и светла. Но одному человеку не по силам свергнуть общее ЗЛО, даже такому сильному, как ты. Земное Зло слишком большое и вольное. Мы пытались когда-то... и потеряли лучших. Именно поэтому, мы будем ждать, когда придёт правильное время. Нас слишком мало, Изидора.

– Но почему тогда Вы не пытаетесь воевать по-другому? В войну, которая не требует Ваших жизней? У Вас ведь есть такое оружие! И почему разрешаете осквернять таких, как Иисус? Почему не расскажете людям правду?..

– Потому, что никто не будет этого слушать, Изидора... Люди предпочитают красивую и спокойную ложь, будоражащей душу правде... И пока ещё не желают думать. Смотри, ведь даже истории о «жизни богов» и мессий, сотворённые «тёмными», слишком одна на другую похожи, вплоть до подробностей, начиная с их рождения и до самой смерти. Это чтобы человека не беспокоило «новое», чтобы его всегда окружало «привычное и знакомое». Когда-то, когда я был таким, как ты – убеждённым, истинным Воином – эти «истории» поражали меня открытой ложью и скупостью разнообразия мысли их «создающих». Я считал это великой ошибкой «тёмных»... Но теперь, давно уже понял, что именно такими они создавались умышленно. И это по-настоящему было гениальным... Думающие Тёмные слишком хорошо знают природу «ведомого» человека, и поэтому совершенно уверены в том, что Человек всегда с готовностью пойдёт за тем, кто похож на уже и з в е с т н о е ему, но будет сильно сопротивляться и тяжело примет того, кто окажется для него н о в ы м, и заставит мыслить. Поэтому-то наверное люди всё ещё слепо идут за «похожими» Богами, Изидора, не сомневаясь и не думая, не утруждая задать себе хотя бы один вопрос...

Я опустила голову – он был совершенно прав. У людей был всё ещё слишком сильным «инстинкт толпы», который легко управлял их податливыми душами...

– А ведь у каждого из тех, которых люди называли Богами, были очень яркие и очень разные, их собственные уникальные Жизни, которые чудесно украсили бы Истинную Летопись Человечества, если бы люди знали о них, – печально продолжал Север. – Скажи мне, Изидора, читал ли кто-нибудь на Земле записи самого Христа?.. А ведь он был прекрасным Учителем, который к тому же ещё и чудесно писал! И оставил намного больше, чем могли бы даже представить «Думающие Тёмные», создавшие его липовую историю...

Глаза Севера стали очень тёмными и глубокими, будто на мгновение вобрали в себя всю земную горечь и боль... И было видно, что говорить об этом ему совершенно не хочется, но с минуту помолчав, он всё же продолжил.

– Он жил здесь с тринадцати лет... И уже тогда писал весть своей жизни, зная, как сильно её изолгут. Он уже тогда знал своё будущее. И уже тогда страдал. Мы многому научили его... – вдруг вспомнив что-то приятное, Север совершенно по-детски улыбнулся... – В нём всегда горела слепяще-яркая Сила Жизни, как солнце... И чудесный внутренний Свет. Он поражал нас своим безграничным желанием ВЕДАТЬ! Знать ВСЁ, что знали мы... Я никогда не зрел такой сумасшедшей жажды!.. Кроме, может быть, ещё у одной, такой же одержимой...

Его улыбка стала удивительно тёплой и светлой.

– В то время у нас жила здесь девочка – Магдалина... Чистая и нежная, как утренний свет. И сказочно одарённая! Она была самой сильной из всех, кого я знал на Земле в то время, кроме наших лучших Волхвов и Христа. Ещё находясь у нас, она стала Ведуньей Иисуса... и его единственной Великой Любовью, а после – его женой и другом, делившим с ним каждое мгновение его жизни, пока он жил на этой Земле... Ну, а он, учась и взрослея с нами, стал очень сильным Ведуном и настоящим Воином! Вот тогда и пришло его время с нами прощаться... Пришло время исполнить Долг, ради которого Отцы призвали его на Землю. И он покинул нас. А с ним вместе ушла Магдалина... Наш монастырь стал пустым и холодным без этих удивительных, теперь уже ставших совершенно взрослыми, детей. Нам очень не хватало их счастливых улыбок, их тёплого смеха... Их радости при виде друг друга, их неуёмной жажды знания, железной Силы их Духа, и Света их чистых Душ... Эти дети были, как солнца, без которых меркла наша холодная размеренная жизнь. Мэтэора грустила и пустовала без них... Мы знали, что они уже никогда не вернутся, и что теперь уже никто из нас более никогда не увидит их... Иисус стал непоколебимым воином. Он боролся со злом яростнее, чем ты, Изидора. Но у него не хватило сил. – Север поник... – Он звал на помощь своего Отца, он часами мысленно беседовал с ним. Но Отец был глух к его просьбам. Он не мог, не имел права предать то, чему служил. И ему пришлось за это предать своего сына, которого он искренне и беззаветно любил – в глазах Севера, к моему великому удивлению, блестели слёзы... – Получив отказ своего Отца, Иисус, также как и ты, Изидора, попросил помощи у всех нас... Но мы тоже отказали ему... Мы не имели права. Мы предлагали ему уйти. Но он остался, хотя прекрасно знал, что его ждёт. Он боролся до последнего мгновения... Боролся за Добро, за Землю, и даже за казнивших его людей. Он боролся за Свет. За что люди, «в благодарность», после смерти оклеветали его, сделав ложным и беспомощным Богом... Хотя именно беспомощным Иисус никогда и не был... Он был воином до мозга костей, ещё тогда, когда совсем ребёнком пришёл к нам. Он призывал к борьбе, он крушил «чёрное», где бы оно ни попадалось, на его тернистом пути.

Иисус Радомир прогоняет торговцев из храма

Север замолк, и я подумала, что рассказ закончен. В его печальных серых глазах плескалась такая глубокая, обнажённая тоска, что я наконец-то поняла, как непросто должно было жить, отказывая в помощи любимым, светлым и прекрасным людям, провожая их, идущих на верную гибель, и зная, как легко было их спасти, всего лишь протянув руку... И как же неправильна по-моему была их неписанная «правда» о не вмешательстве в Земные дела, пока (наконец-то, когда-то!..) не придёт «правильное» время... которое могло так никогда и не придти...

– Человек – всё ещё существо слабовольное, Изидора... – вдруг снова тихо заговорил Север. – И корысти, и зависти в нём, к сожалению, больше, чем он может осилить. Люди пока ещё не желают следовать за Чистым и Светлым – это ранит их «гордость» и сильно злит, так как слишком уж отличается, от «привычного» им человека. И Думающие Тёмные, прекрасно зная и пользуясь этим, всегда легко направляли людей сперва свергать и уничтожать «новых» Богов, утоляя «жажду» крушения прекрасного и светлого. А потом уже, достаточно посрамлённых, возвращали тех же новых «богов» толпе, как Великих Мучеников, уничтоженных «по ошибке»... Христос же, даже распятым, оставался для людей слишком далёким... И слишком чистым… Поэтому уже после смерти люди с такой жестокостью пятнали его, не жалея и не смущаясь, делая подобным себе. Так из ярого Воина остался в людской памяти лишь трусливый Бог, призывавший подставлять левую щёку, если ударят по правой.... А из его великой Любви – осталось лишь жалкое посмешище, закиданное камнями... чудесная чистая девочка, превратившаяся в «прощённую» Христом, поднявшуюся из грязи, «падшую» женщину... Люди всё ещё глупы и злы Изидора... Не отдавай себя за них! Ведь даже распяв Христа, все эти годы они не могут успокоиться, уничтожая Имя Его. Не отдавай себя за них Изидора!

– Но разве же, по-твоему ВСЕ люди глупы и злы?.. На Земле очень много прекрасных людей, Север! И не всем им нужен «повергнутый» Бог, поверь мне! Посмотри на меня – разве ты не видишь? Мне был бы нужен живой Христос, так же, как и его дивная Любовь – Магдалина...

Север улыбнулся.

– Потому что ты – Из-и-до-ра... Ты молишься другим богам. Да и вряд ли им нужно молиться! Они с тобою всегда и они не могут тебя покинуть. Твои боги – Добро и Любовь, Свет и Знание, и Чистая первозданная Сила. Это Боги Мудрости, и это то, чему «молимся» мы. Люди же не признают их пока. Им пока нужно другое... Людям нужен кто-то, кому они могут пожаловаться, когда им плохо; кого они могут обвинить, когда не везёт; кого они могут просить, когда чего-то хочется; кто им может простить, когда они «грешат»... Вот, что пока лишь нужно человеку... И пройдёт ещё уйма времени, пока человек не будет нуждаться в таком Боге, который делал бы за него всё, и уж тем более – всё бы прощал... Это слишком удобно, чтобы суметь отказаться, Изидора... Человек ещё не готов ничего делать сам.

– Покажи мне его, Север... – шёпотом попросила я. – Покажи мне, каким он был.

Воздух вокруг заколебался мягкими волнами, искрясь и сгущаясь, будто открывалась таинственная невидимая дверь. И тут я увидела их!.. В просторной каменной пещере, двое чудесных белокурых детей весело беседовали о чём-то, сидя у маленького природного каменного фонтана. Мир вокруг них казался счастливым и солнечным, впитывавшим струившуюся от их чудесных душ, тихую радость... Мальчик был гордым, высоким и очень стройным для своих тринадцати лет. В нём бушевала огромная внутренняя сила, но, в то же время, он был мягким и очень приятным. Он глядел на мир весело, и ... очень мудро, будто было ему внутри не менее сотни лет. Временами его лучистые синие глаза вспыхивали, пронизывая стальным серым цветом, но тут же опять искрились весельем, любуясь своей очаровательной смешливой собеседницей... А девочка и правда была необычайно хороша. Она напоминала чистого ангела, только что спустившегося с небес. Прижавши к груди, она держала старую, толстую книгу. И видимо ни за что не собиралась её отпускать. Волнистые, очень длинные золотые волосы, были подвязаны голубой шёлковой лентой, удачно оттенявшей цвет её смеющихся, небесно-голубых глаз. Маленькие ямочки на розовых щеках делали её милой и весёлой, как чистое майское утро... Дети были одеты в длинные, снежно белые, одинаковые одежды, подпоясанные золотыми поясами и выглядели чудесной парой, вышедшей из красивой старой картины... Они чудесно подходили друг другу, чем-то дополняя и соединяя недостающее каждому, создавая одно целое, которое порвать было невозможно... Это были Иисус и Магдалина, будущий Спаситель Человечества и его единственная и большая, будущая Любовь.

– Но ведь они совершенно другие! – искренне удивляясь, воскликнула я. – Совсем не такие, какими их рисуют! Разве же они не иудеи?!

– А они ими никогда и не были – пожал плечами Север. – Это люди, которым нужна была власть, очень «умно» решили стать «детьми убитого Бога», этим же самым, делая «ИЗБРАННЫМ» самый опасный на Земле народ. Иисус же был сыном Белого Волхва и нашей ученицы, Ведуньи Марии. Они родили его, чтобы привести на Землю его удивительную Душу.

Я остолбенело уставилась на Севера...

– А как же иудейка Мария и Иосиф?! Как же тот же самый Назарет?..

Ведунья Мария и Волхв Иоанн в ожидании Белого Волхва при рождении Радомира

– Никогда не было иудейки Марии, Изидора, ни Иосифа рядом с Иисусом. Была Ведунья Мария, которая прямо перед его рождением шла сюда, в Мэтэору, чтобы он родился здесь, среди Волхвов и Ведьм. Но она опоздала... Иисус родился неделей раньше, НА ЗАРЕ, в маленьком домике на берегу реки. А его рождение сопровождала Светлая Утренняя Звезда. Наши Волхвы спешили к нему, чтобы увидеть его и защитить. А его Учитель и Отец пришёл поклониться, чудесной душе своего новорождённого сына. Волхвы призвали его на Землю, чтобы остановить «чуму», которая, как паук, уже давно плела здесь свои чёрные сети. И именно Волхвы послали Христа к иудеям. Но сам Иисус никогда иудеем не был. Волхвы надеялись, что у него найдётся достаточно сил, чтобы остановить «чёрное» Зло, уже расползавшееся по Земле. Но Иисус проиграл, недооценив «великих слабостей» человека... Земля не была готова к Его приходу, так же, как не готова к приходу ВЕДАЮЩИХ, Изидора. А мы не готовы ей помочь. Когда придёт правильное время – мы откроем Двери. И, возможно, на Земле восторжествует Свет. Но этого не будет ещё очень долго... Ты прости.

Меня взорвало.

– Значит, что же – Вы просто будете спокойно наблюдать, как уничтожают лучших?!.. Но ведь это также и Ваш мир, Север! Как же Вы можете так просто оставлять его на погибель? Легче всего – взять и уйти. Или просто ЖДАТЬ. Но разве тебя не будет преследовать такое предательство всю твою оставшуюся длинную жизнь?.. Разве ты сможешь спокойно где-то обитать, не думая обо всех погибших?!.. Я не верю в красивое будущее, построенное на чужих смертях, Север! Это страшно. Мир никогда не будет таким же, если мы не поможем ему сейчас! Прошу тебя, помоги мне Север...

Я готова была пасть на колени, если бы это могло чем-то помочь. Но, я видела, что ничего от этого не изменится... Эти люди жили в своей Правде, очень обособленной и чужой. Я не могла понять, как же им не было стыдно оставаться в стороне, когда самые лучшие и талантливые дети земли горели тысячами, проклиная свой дар и умирая в страшнейших муках.... У меня опустились руки – я не могла воевать одна. Он был прав – у меня не было достаточно сил.

– Как же можно принять такое, Север!.. Как же мы можем разрешать «чёрному» захватить нашу прекрасную Землю?.. Разве твои Великие Учителя не видят происходящего? Как же после всего верить во что-то светлое, Север?!..

– Земля будет ещё очень долго и страшно страдать, Изидора... Пока не придёт к самому краю погибели. И всегда за неё будут гибнуть лишь самые лучшие. А потом придёт время выбора... И только сами люди смогут решить, хватит ли у них сил, чтобы выстоять. Мы лишь укажем путь.

– А ты уверен в том, что будет, кому указывать, Север? Возможно тем, кто останется, будет уже безразлично...

– О, нет, Изидора! Человек необычайно силён в своей выживаемости. Ты даже представить себе не можешь, как он силён! И настоящий Человек никогда не сдаётся... Даже если он остаётся один. Так было всегда. И так всегда будет. На Земле очень сильна сила Любви и сила Борьбы, даже если люди пока ещё этого не понимают. И здесь всегда найдётся кто-то, кто поведёт остальных за собой. Главное лишь в том, чтобы этот Ведущий не оказался «чёрным»... С самого своего рождения человек ищет цель. И только от него зависит, найдёт он её сам или окажется тем, которому эта цель будет дана. Люди должны научиться думать, Изидора. А пока, к сожалению, многих устраивает то, что за них думают другие. И пока это будет продолжаться, Земля всё так же будет терять своих лучших сынов и дочерей, которые будут платить за невежество всех «ведомых». Поэтому-то я и не буду тебе помогать, Изидора. И никто из нас не будет. Ещё не пришло время, чтобы на карту было поставлено всё. Если мы погибнем сейчас, борясь за горстку Просветлённых, даже если им уже пришло время ЗНАТЬ, то после, «знать» уже будет некому более... Вижу, не убедил тебя, – губы Севера тронула лёгкая улыбка. – Да ты и не была бы собой, если бы убедил... Но прошу тебя только об одном – уходи, Изидора! Это не твоё время, и не твой это мир!

Мне стало до дикости грустно... Я поняла, что и здесь проиграла. Теперь всё зависело только лишь от моей совести – соглашусь ли я уйти, или буду бороться, зная, что на победу нет никакой надежды...

– Что ж, Север, я останусь... Пусть я не столь мудра, как ты и твои Великие предки ... но думаю, если бы они и вправду были бы такими «Великими» – вы бы помогли нам, а они простили бы вас. Ну, а если нет – то, возможно, не такие уж они и «великие»!..

Горечь говорила моими устами, не позволяя мыслить трезво... Я не могла допустить мысли о том, что помощи ждать было не от кого... Что вот, прямо здесь были люди, которые в силах были помочь, всего лишь протянув руку. Но не захотели. Они «защищались» высокими целями, отказываясь вмешиваться... Они были МУДРЫЕ... Ну, а я всего лишь слушала своё сердце. Я хотела сберечь любимых, хотела помочь остальным не терять дорогих им людей. Хотела уничтожить Зло... Возможно, в «мудром» понимании я была всего лишь «ребёнком». Возможно – не доросла. Но даже проживи я тысячу лет, я никогда бы не смогла наблюдать спокойно, как от чьей-то зверской руки гибнет невиновный, прекрасный человек!..

– Хочешь ли увидеть настоящую Мэтэору, Изидора? Вероятнее всего, у тебя уже больше никогда не будет такой возможности, – грустно произнёс Север.

– Могу ли я спросить, что означает слово – мэтэора?

– О, это было давно, когда назвали его... Теперь это уже не имеет значения. А когда-то оно звучало немного по-другому. Это значило – МЫ-ТЕ-У-РА, что означало – близкие к свету и знаниям, хранящие их и живущие ими. Но потом слишком много «незнающих» стало искать нас. И имя изменилось. Многие не слышали его звучания, а многих это и не волновало вовсе. Они не понимали, что, даже ступая сюда, они уже соприкасались с ВЕРОЙ. Что она встречала их уже у самого порога, начинаясь с имени и понимания его... Знаю, это не твоя речь, и тебе, наверное, трудно её понять, Изидора. Хотя твоё имя тоже относится к таковым... Оно значимо.

– Ты забыл, что для меня не важен язык, Север. Я чувствую и вижу его – улыбнулась я.

– Прости, ведающая... Я запамятовал – кто ты. Желаешь ли узреть то, что дано только знающим, Изидора? У тебя не будет другой возможности, ты больше не вернёшься сюда.

Я лишь кивнула, стараясь удержать, готовые политься по щекам злые, горькие слёзы. Надежда быть с ними, получить их сильную, дружескую поддержку умирала, даже не успев хорошенько проснуться. Я оставалась одна. Так и не узнав чего-то очень для меня важного... И почти беззащитная, против сильного и страшного человека, с грозным именем – Караффа...

Но решение было принято, и я не собиралась отступать. Иначе, чего же стоила наша Жизнь, если пришлось бы жить, предавая себя? Неожиданно я совершенно успокоилась – всё наконец-то стало на свои места, надеяться больше было не на что. Я могла рассчитывать только на саму себя. И именно из этого стоило исходить. А какой уж будет конец – об этом я заставила себя больше не думать.

Мы двинулись по высокому каменному коридору, который, всё расширяясь, уходил вглубь. В пещере было так же светло и приятно, и лишь запах весенних трав становился намного сильнее, по мере того, как мы проходили дальше. Неожиданно прямо перед нами засияла светящаяся золотая «стена», на которой сверкала одна-единственная большая руна... Я тут же поняла – это была защита от «непосвящённых». Она была похожей на плотный мерцающий занавес, сотворённый из какой-то, невиданной мною, блистающей золотом материи, через который без посторонней помощи мне, вероятнее всего, не удалось бы пройти. Протянув руку, Север легко коснулся её ладонью, и золотая «стена» тут же исчезла, открывая проход в удивительное помещение.... У меня сразу же появилось яркое чувство чего-то «чужого», будто что-то говорило мне, что это был не совсем тот привычный мне мир, в котором я всегда жила... Но через мгновение странная «чужеродность» куда-то исчезла, и опять всё стало привычно и хорошо. Прощупывающее ощущение чьего-то невидимого за нами наблюдения усилилось. Но оно, опять же, не было враждебным, а скорее похожим на тёплое прикосновение доброго старого друга, когда-то давно потерянного и теперь вдруг заново обретённого... В дальнем углу помещения сверкал переливаясь радужными брызгами маленький природный фонтан. Вода в нём была столь прозрачной, что видна была лишь по радужным отблескам света, блестящим на дрожащих зеркальных каплях. Глядя на этот чудо-родник, неожиданно для себя я вдруг почувствовала жгучую жажду. И не успев спросить Севера, могу ли попить, тут же получила ответ:

– Конечно же, Изидора, попробуй! Это вода Жизни, мы все пьём её, когда не хватает сил, когда ноша становится неподъёмной. Попробуй!

Я нагнулась, чтобы зачерпнуть ладонями чудотворной воды, и почувствовала невероятное облегчение, даже ещё не успев коснуться её!.. Казалось, все мои беды, все горечи куда-то вдруг отступили, я чувствовала себя непривычно успокоенной и счастливой... Это было невероятно – я ведь не успела даже попробовать!.. Растерянно обернулась к Северу – он улыбался. Видимо, такие же ощущения испытывали все, кто прикасался к данному чуду впервые. Я зачерпнула воду ладонями – она сверкала маленькими бриллиантами, как утренняя роса на освещённой солнцем траве... Осторожно, стараясь не пролить драгоценные капли, я сделала малюсенький глоток – по всему телу разлилась неповторимая лёгкость!.. Будто взмахом волшебной палочки кто-то, сжалившись, сбросил мне целых пятнадцать лет! Я чувствовала себя лёгкой, точно птица, парящая высоко в небе... Голова стала чистой и ясной, будто я только что родилась на свет.

– Что это?!. – удивлённо прошептала я.

– Я же тебе сказал, – улыбнулся Север. – Живая Вода... Она помогает впитывать знания, снимает усталость, возвращает свет. Её пьют все, кто находится здесь. Она была здесь всегда, насколько я помню.

Он подтолкнул меня дальше. И тут я вдруг поняла, что мне казалось таким странным... Комната не кончалась!.. С виду она казалась маленькой, но продолжала «удлиняться» по мере нашего по ней продвижения!.. Это было невероятно! Я опять взглянула на Севера, но он лишь кивнул, будто говоря: «Не удивляйся ничему, всё нормально». И я перестала удивляться... Прямо из стены помещения «вышел» человек... Вздрогнув от неожиданности, я тут же постаралась собраться, чтобы не показывать удивления, так как для всех остальных, здесь живущих, это видимо было совершенно привычно. Человек подошёл прямо к нам и низким звучным голосом произнёс:

– Здравой будь, Изидора! Я – Волхв Истень. Знаю, тяжко тебе... Но ты сама избрала путь. Пойдём со мной – я покажу тебе, что ты потеряла.

Мы двинулись дальше. Я следовала за дивным человеком, от которого исходила невероятная сила, и горестно думала, как же всё было бы легко и просто, если бы он захотел помочь! Но, к сожалению, он тоже не хотел... Я шла, глубоко задумавшись, совершенно не заметив, как очутилась в удивительном пространстве, сплошь заполненном узкими полками, на которых покоилось невероятное количество необычных золотых пластин и очень старых «свёртков», похожих на старинные манускрипты, хранившиеся в доме моего отца, с разницей лишь в том, что, хранящиеся здесь, были сделаны на каком-то тончайшем незнакомом материале, которого ранее я никогда и нигде не видывала. Пластины и свитки были разными – маленькими и очень большими, короткими и длиннющими, в целый человеческий рост. И в этой странной комнате их было великое множество...

– Это и есть ЗНАНИЕ, Изидора. Вернее, очень малая его часть. Можешь впитать, если желаешь. Оно не повредит, а может даже поможет тебе в твоём искании. Попробуй, милая...

Истень ласково улыбался, и мне вдруг показалось, что я знала его всегда. От него исходило чудесное тепло и покой, которых мне так не хватало все эти жуткие дни, борясь с Караффой. Он видимо всё это прекрасно чувствовал, так как смотрел на меня с глубокой печалью, будто знал, какая злая судьба ждёт меня за стенами Мэтэоры. И он заранее оплакивал меня.... Я подошла к одной из бесконечных полок, до верха «забитой» полукруглыми золотыми пластинами, чтобы посмотреть, как предложил Истень... Но не успела даже приблизить руку, как на меня буквально обрушился шквал ошеломляющих, дивных видений!!! Потрясающие картины, не похожие ни на что, когда-либо виденное, проносились в моём измученном мозге, с невероятной быстротой заменяя друг друга... Некоторые из них почему-то оставались, а некоторые исчезали, тут же принося за собой новые, которые я тоже почти не успевала рассмотреть. Что это было?!.. Жизнь каких-то давно умерших людей? Наших Великих предков? Видения менялись, проносясь с сумасшедшей скоростью. Поток не кончался, унося меня в какие-то удивительные страны и миры, не давая очнуться. Вдруг одно из них вспыхнуло ярче остальных, и мне открылся потрясающий город... он был воздушным и прозрачным, будто созданным из Белого Света.

– Что это??? – боясь спугнуть, тихо прошептала я. – Может ли такое быть настоящим?..

– Это Святой Град, милая. Город наших Богов. Его нет уже очень давно... – тихо проговорил Истень. – Это оттуда мы все когда-то пришли... Только на Земле его никто не помнит – потом вдруг спохватившись, добавил: – Осторожно, милая, тебе будет тяжело. Не надо больше смотреть.

Но я желала большего!.. Какая-то палящая жажда сжигала мозг, умоляя не останавливаться! Незнакомый мир манил и завораживал своей первозданностью!.. Хотелось уйти в него с головой и, погружаясь всё глубже, черпать его без конца, не упуская ни одного мгновения, не теряя ни одной драгоценной минуты... которых, к ак я понимала, у меня оставалось здесь очень и очень мало... Каждая новая пластина раскрывалась передо мной тысячами потрясающих образов, которые были удивительно яркими и теперь уже почему-то понятными, будто я вдруг нашла к ним давно утерянный кем-то магический ключ. Время летело, но я его не замечала... Мне хотелось ещё и ещё. И было очень страшно, что прямо сейчас кто-то обязательно остановит, и пора будет покидать этот чудесный кладезь чей-то невероятной памяти, которой уже никогда более мне не удастся постичь. Было очень грустно и больно, но пути назад у меня, к сожалению, не было. Я выбрала свою жизнь сама и не собиралась от неё отрекаться. Даже если это было невероятно тяжело...

– Ну вот и всё, милая. Я не могу тебе больше показывать. Ты – «отступница», которая не захотела узнать... И тебе закрыт путь сюда. Но мне искренне жаль, Изидора... У тебя великий Дар! Ты могла бы легко всё это ВЕДАТЬ... Если бы захотела. Не всем давалось так просто... Твоя природа жаждет этого. Но ты выбрала другой путь, потому должна сейчас уйти. Мои мысли будут с тобой, дитя Света. Иди с ВЕРОЙ, пусть она поможет тебе. Прощай, Изидора...

Комната исчезла... Мы очутились в каком-то другом каменном зале, также наполненном множеством свитков, но выглядели они уже другими, возможно, не столь древними, как предыдущие. Мне стало вдруг очень печально... До боли в душе, хотелось постичь эти чужие «тайны», увидеть скрытое в них богатство, но я уходила... чтобы уже никогда сюда не вернуться.

– Подумай, Изидора! – как бы почувствовав моё сомнение, тихо сказал Север. – Ты ещё не ушла, останься.

Я лишь отрицательно качнула головой...

Вдруг моё внимание привлекло, уже знакомое, но всё так же непонятное явление – по мере того, как мы продвигались, комната и здесь удлинялась, когда мы проходили дальше. Но если в предыдущем зале я не видела ни души, то здесь, как только оглядывалась по сторонам, я видела множество людей – молодых и старых, мужчин и женщин. Здесь были даже дети!.. Они все очень внимательно что-то изучали, полностью уйдя в себя, и отрешённо постигая какие-то «мудрые истины»... Не обращая никакого внимания на вошедших.

– Кто все эти люди, Север? Они живут здесь? – шёпотом спросила я.

– Это Ведьмы и Ведуны, Изидора. Когда-то одним из них был твой отец... Мы обучаем их.

Сердце болело... Мне хотелось завыть волчьим голосом, жалея себя и свою короткую потерянную жизнь!.. Бросив всё, сесть вместе с ними, с этими счастливыми Ведунами и Ведьмами, чтобы познать умом и сердцем всю глубину чудесного, так щедро открытого им великого ЗНАНИЯ! Жгучие слёзы готовы были хлынуть рекой, но я из последних сил пыталась их как-то удерживать. Делать это было никак нельзя, так как слёзы были очередной «запрещённой роскошью», на которую у меня не было никакого права, если я мнила себя настоящим Воином. Воины не рыдали. Они боролись и побеждали, а если гибли – то уж точно не со слезами на глазах... Видимо, я просто очень устала. От одиночества и боли... От постоянного страха за родных... От бесконечной борьбы, в которой не имела ни малейшей надежды выйти победительницей. Мне был очень нужен глоток свежего воздуха, и этим воздухом для меня была моя дочь, Анна. Но почему-то, её нигде не было видно, хотя я знала, что Анна находится здесь, вместе с ними, на этой чудесной и странной, «закрытой» земле.

Север стоял рядом со мной на краю ущелья, и в его серых глазах таилась глубокая печаль. Мне захотелось спросить у него – увижу ли я его когда-либо? Но не хватало сил. Я не хотела прощаться. Не хотела уходить. Жизнь здесь была такой мудрой и спокойной, и всё казалось так просто и хорошо!.. Но там, в моём жестоком и несовершенном мире умирали хорошие люди, и пора было возвращаться, чтобы попытаться хоть кого-то спасти... Это по-настоящему был мой мир, каким бы страшным он не являлся. И мой оставшийся там отец возможно жестоко страдал, не в силах вырваться из лап Караффы, которого я железно решила, чего бы мне это не стоило, уничтожить, даже если за это придётся отдать свою короткую и такую дорогую для меня, жизнь...

– Могу ли я увидеть Анну? – с надеждой в душе, спросила я Севера.

– Прости меня, Изидора, Анна проходит «очищение» от мирской суеты... Перед тем, как она войдёт в тот же зал, где только что находилась ты. Она не сможет к тебе сейчас придти...

– Но почему же мне не понадобилось ничего «очищать»? – удивилась я. – Анна ведь ещё ребёнок, у неё нет слишком много мирской «грязи», не так ли?

– Ей предстоит слишком много в себя впитать, постичь целую бесконечность... А ты уже никогда туда не вернёшься. Тебе нет необходимости ничего «старого» забывать, Изидора... Мне очень жаль.

– Значит, я никогда больше не увижу мою дочь?.. – шёпотом спросила я.

– Увидишь. Я помогу тебе. А теперь хочешь ли ты проститься с Волхвами, Изидора? Это твоя единственная возможность, не пропусти её.

Ну, конечно же, я хотела увидеть их, Владык всего этого Мудрого Мира! О них так много рассказывал мне отец, и так долго мечтала я сама! Только я не могла представить тогда, насколько наша встреча будет для меня печальной...

Север поднял ладони и скала, замерцав, исчезла. Мы очутились в очень высоком, круглом зале, который одновременно казался то лесом, то лугом, то сказочным замком, а то и просто «ничем»... Как не старалась, я не могла увидеть его стен, ни того, что происходило вокруг. Воздух мерцал и переливался тысячами блестящих «капель», похожих на человеческие слёзы... Пересилив волнение, я вдохнула... «Дождливый» воздух был удивительно свежим, чистым и лёгким! От него, разливаясь животворящей силой, по всему телу бежали тончайшие живые нити «золотого» тепла. Ощущение было чудесным!..

– Проходи, Изидора, Отцы ожидают тебя, – прошептал Север.

Я шагнула дальше – трепещущий воздух «раздвинулся»... Прямо передо мной стояли Волхвы...

– Я пришла проститься, вещие. Мир вам... – не ведая как должна приветствовать их, тихо сказала я.

Никогда в своей жизни не ощущала я такой полной, всеобъемлющей, Великой СИЛЫ!.. Они не двигались, но казалось, что весь этот зал колышется тёплыми волнами какой-то невиданной для меня мощи... Это была настоящая ЖИЗНЬ!!! Я не знала, какими бы словами ещё можно было это назвать. Меня потрясло!.. Захотелось объять это собой!.. Вобрать в себя... Или просто упасть на колени!.. Чувства переполняли меня ошеломляющей лавиной, по щекам текли горячие слёзы...

– Здравой будь, Изидора. – тепло прозвучал голос одного из них. – Мы ж а л е е м тебя. Ты дочь Волхва, ты разделишь его путь... Сила не покинет тебя. Иди с ВЕРОЙ, радная...

Душа моя стремилась к ним криком умирающей птицы!.. Рвалось к ним, разбиваясь о злую судьбу, моё раненное сердце... Но я знала, что слишком поздно – они пращали меня... и жалели. Никогда раньше я не «слышала», как глубоко значение этих чудесных слов. И теперь радость от их дивного, нового звучания нахлынула, заполняя меня, не давая вздохнуть от переполнявших мою раненную душу чувств...

В этих словах жила и тихая светлая грусть, и острая боль потери, красота жизни, которую я должна была прожить, и огромная волна Любви, приходящая откуда-то издалека и, сливаясь с Земной, затапливая мою душу и тело... Жизнь проносилась вихрем, зацепляя каждый «краешек» моего естества, не оставляя клетки, которой не коснулось бы тепло любви. Я побоялась, что не смогу уйти... И, вероятно из-за той же боязни, сразу же очнулась от чудесного «прощания», видя рядом с собой потрясающих по внутренней силе и красоте людей. Вокруг меня стояли высокие старцы и молодые мужчины, одетые в ослепительно белые одежды, похожие на длинные туники. У некоторых из них они были подпоясаны красным, а у двоих это был узорчатый широкий «пояс», вышитый золотом и серебром.

Ой, смотри! – неожиданно прервала чудесный миг моя нетерпеливая подружка Стелла. – Они ведь очень похожие на твоих «звёздных друзей», как ты мне их показывала!.. Смотри, неужели это они, как ты думаешь?! Ну, скажи же!!!

Честно говоря, ещё тогда, когда мы увидели Священный Город, он показался мне очень знакомым. И меня также посетили схожие мысли, как только я увидела Волхвов. Но я их тут же отогнала, не желая питать напрасных «радужных надежд»... Это было слишком важно и слишком серьёзно, и я лишь махнула Стелле рукой, как бы говоря, что поговорим попозже, когда останемся вдвоём. Я понимала, что Стелла расстроится, так как ей, как всегда, хотелось немедленно получить ответ на свой вопрос. Но в данный момент, по-моему, это было далеко не столь важно, как рассказываемая Изидорой чудесная история, и я мысленно попросила Стеллу подождать. Я виновато улыбнулась Изидоре, и она, ответив своей чудесной улыбкой, продолжала...

Мой взгляд приковал мощный высокий старец, имевший что-то неуловимо схожее с моим любимым, страдавшим в подвалах Караффы, отцом. Я почему-то сразу поняла – это и был Владыко... Великий Белый Волхв. Его удивительные, пронизывающие, властные серые глаза смотрели на меня с глубокой печалью и теплом, будто он говорил мне последнее «Прощай!»...

– Подойди, Чадо Света, мы прастим тебя...

От него пошёл вдруг дивный, радостный белый Свет, который, окутывая всё вокруг мягким сиянием, заключил меня в ласковые объятия, проникая в самые потаённые уголки моей истерзанной болью Души... Свет пронизывал каждую клеточку, оставляя в ней лишь добро и покой, «вымывая» собою боль и печаль, и всю накопившуюся годами горечь. Я парила в волшебном сиянии, забыв всё «земное жестокое», все «злое и ложное», ощущая лишь дивное касание Вечного Бытия... Чувство потрясало!!! И я мысленно умоляла – только бы оно не кончалось... Но, по капризному желанию судьбы, всё прекрасное всегда заканчивается быстрее, чем нам этого хотелось бы...

– Мы одарили тебя ВЕРОЙ, она поможет тебе, Дитя... Внемли ей... И пращай, Изидора...

Я не успела даже ответить, а Волхвы «вспыхнули» дивным Светом и... оставив запах цветущих лугов, исчезли. Мы с Севером остались одни... Я печально огляделась вокруг – пещера осталась такой же загадочной и искристой, только не было в ней уже того чистого, тёплого света, проникавшего в самую душу...

– Это и был Отец Иисуса, не так ли? – осторожно спросила я.

– Так же, как дед и прадед его сына и внуков, смерть которых тоже лежит виной на его душе...

– ?!..

– Да, Изидора, Он тот, кто несёт горькую ношу боли... И ты никогда не сможешь себе представить, насколько она велика... – грустно ответил Север.

– Быть может, она не была бы сегодня столь горькой, если бы Он пожалел в своё время гибнувших от чужого невежества и жестокости хороших людей?.. Если бы Он отозвался на зов своего чудесного и светлого Сына, вместо того, чтобы отдать его на истязание злых палачей? Если бы он и сейчас не продолжал бы лишь «наблюдать» со своей высоты, как «святые» пособники Караффы сжигают на площадях Ведунов и Ведьм?.. Чем же он лучше Караффы, если он не препятствует такому Злу, Север?! Ведь если он в силах помочь, но не хочет, весь этот земной ужас будет вечно лежать именно на нём! И не важна ни причина, ни объяснение, когда на карту поставлена прекрасная человеческая жизнь!.. Я никогда не смогу понять этого, Север. И я не «уйду», пока здесь будут уничтожаться хорошие люди, пока будет разрушаться мой земной Дом. Даже если я никогда не увижу свой настоящий... Это моя судьба. И потому – прощай...

– Прощай, Изидора. Мир Душе твоей... Прости.

Я опять была в «своей» комнате, в своём опасном и безжалостном бытии... А всё только что происшедшее казалось просто чудесным сном, который уже никогда больше в этой жизни не будет мне сниться... Или красивой сказкой, в которой наверняка ждал кого-то «счастливый конец». Но не меня... Мне было жаль свою неудавшуюся жизнь, но я была очень горда за мою храбрую девочку, которой удастся постичь всё это великое Чудо... если Караффа не уничтожит её ещё до того, как она сможет сама защищаться.

Дверь с шумом открылась – на пороге стоял взбешённый Караффа.

– Ну и где же Вы «гуляли», мадонна Изидора? – наигранно милым голосом спросил мой мучитель.

– Хотела навестить свою дочь, ваше святейшество. Но не смогла...

Мне было совершенно безразлично, что он думал, и сделала ли его моя «вылазка» злым. Душа моя витала далеко, в удивительном Белом Городе, который показывал мне Истень, а всё окружающее казалось далёким и убогим. Но Караффа надолго уходить в мечты, к сожалению, не давал... Тут же почувствовав моё изменившееся настроение, «святейшество» запаниковал.

– Впустили ли Вас в Мэтэору, мадонна Изидора? – как можно спокойнее спросил Караффа.

Я знала, что в душе он просто «горел», желая быстрее получить ответ, и решила его помучить, пока он мне не сообщит, где сейчас находится мой отец.

– Разве это имеет значение, Ваше святейшество? Ведь у Вас находится мой отец, у которого Вы можете спросить всё, на что естественно, не отвечу я. Или Вы ещё не успели его достаточно допросить?

– Я не советую Вам разговаривать со мной подобным тоном, Изидора. От того, как Вы намерены себя вести, будет во многом зависеть его судьба. Поэтому, постарайтесь быть повежливее.

– А как бы Вы себя вели, если бы вместо моего, здесь оказался Ваш отец, святейшество?..– стараясь поменять, ставшую опасной тему, спросила я.

– Если бы мой отец был ЕРЕТИКОМ, я сжёг бы его на костре! – совершенно спокойно ответил Караффа.

Что за душа была у этого «святого» человека?!.. И была ли она у него вообще?.. Что же тогда было говорить про чужих, если о своём родном отце он мог ответить такое?..

– Да, я была в Мэтэоре, Ваше святейшество, и очень жалею, что никогда уже более туда не попаду... – искренне ответила я.

– Неужто Вас тоже оттуда выгнали, Изидора? – удивлённо засмеялся Караффа.

– Нет, Святейшество, меня пригласили остаться. Я ушла сама...

– Такого не может быть! Не существует такого человека, который не захотел бы остаться там, Изидора!

– Ну почему же? А мой отец, святейшество?

– Я не верю, что ему было дозволено. Я думаю, он должен был уйти. Просто его время, вероятно, закончилось. Или недостаточно сильным оказался Дар.

Мне казалось, что он пытается, во что бы то ни стало, убедить себя в том, во что ему очень хотелось верить.

– Не все люди любят только себя, знаете ли... – грустно сказала я. – Есть что-то более важное, чем власть или сила. Есть ещё на свете Любовь...

Караффа отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, будто я только что произнесла какую-то полную чушь...

– Любовь не управляет, миром, Изидора, ну, а я желаю им управлять!

– Человек может всё... пока не начинает пробовать, ваше святейшество – не удержавшись, «укусила» я.

И вспомнив что-то, о чём обязательно хотела узнать, спросила:

– Скажите, Ваше святейшество, известна ли Вам правда о Иисусе и Магдалине?

– Вы имеете в виду то, что они жили в Мэтэоре? – я кивнула. – Ну, конечно же! Это было первое, о чём я у них спросил!

– Как же такое возможно?!.. – ошеломлённо спросила я. – А о том, что они не иудеи, Вы тоже знали? – Караффа опять кивнул. – Но Вы ведь не говорите нигде об этом?.. Никто ведь об этом не знает! А как же ИСТИНА, Ваше святейшество?!..

– Не смешите меня, Изидора!.. – искренне рассмеялся Караффа. – Вы настоящий ребёнок! Кому нужна Ваша «истина»?.. Толпе, которая её никогда не искала?!.. Нет, моя дорогая, Истина нужна лишь горстке мыслящих, а толпа должна просто «верить», ну, а во что – это уже не имеет большого значения. Главное, чтобы люди подчинялись. А что им при этом преподносится – это уже является второстепенным. ИСТИНА опасна, Изидора. Там, где открывается Истина – появляются сомнения, ну, а там где возникают сомнения – начинается война... Я веду СВОЮ войну, Изидора, и пока она доставляет мне истинное удовольствие! Мир всегда держался на лжи, видите ли... Главное, чтобы эта ложь была достаточно интересной, чтобы смогла за собой вести «недалёкие» умы... И поверьте мне, Изидора, если при этом Вы начнёте доказывать толпе настоящую Истину, опровергающую их «веру» неизвестно во что, Вас же и разорвёт на части, эта же самая толпа...

– Неужели же столь умного человека, как Ваше святейшество, может устраивать такое самопредательство?.. Вы ведь сжигаете невинных, прикрываясь именем этого же оболганного, и такого же невинного Бога? Как же Вы можете так бессовестно лгать, Ваше святейшество?!..

– О, не волнуйтесь, милая Изидора!.. – улыбнулся Караффа. – Моя совесть совершенно спокойна! Не я возвёл этого Бога, не я и буду его свергать. Но зато я буду тем, кто очистит Землю от ереси и блудодейства! И поверьте мне, Изидора, в день, когда я «уйду» – на этой греховной Земле некого будет больше сжигать!

Мне стало плохо... Сердце выскакивало наружу, не в состоянии слушать подобный бред! Поэтому, поскорее собравшись, я попыталась уйти от понравившейся ему темы.

– Ну, а как же то, что Вы являетесь главою святейшей христианской церкви? Разве не кажется Вам, что ваша обязанность была бы открыть людям правду об Иисусе Христе?..

– Именно потому, что я являюсь его «наместником на Земле», я и буду дальше молчать, Изидора! Именно потому...

Я смотрела на него, широко распахнув глаза, и не могла поверить, что по-настоящему всё это слышу... Опять же – Караффа был чрезвычайно опасен в своём безумии, и вряд ли где-то существовало лекарство, которое было в силах ему помочь.

– Хватит пустых разговоров! – вдруг, довольно потирая руки, воскликнул «святой отец». – Пройдёмте со мной, моя дорогая, я думаю, на этот раз мне всё же удастся Вас ошеломить!..

Если бы он только знал, как хорошо это ему постоянно удавалось!.. Моё сердце заныло, предчувствуя недоброе. Но выбора не было – приходилось идти...

Скачать весь текст книги