Светлана де Роган-ЛевашоваОткровение
Часть 1. Детство. Том 1. Пробуждение
Оглавление
- Предисловие
- Пояснение первое
- Глава 1. Начало
- Глава 2. Друг
- Глава 3. Первые «ласточки»
- Глава 4. Потеря
- Глава 5. Реальность
- Глава 6. Первый контакт
- Глава 7. Тест
- Глава 8. Прощание
- Глава 9. Пробуждение
- Глава 10. Будни
- Глава 11. Соседи
- Глава 12. Пряники
- Глава 13. Огонь, который не грел
- Глава 14. Одиночество
- Глава 15. Голодание
- Глава 16. Контакт-2
- Глава 17. Результат
- Глава 18. Обезболивание
- Глава 19. Соседка
- Глава 20. Необычное спасение
- Глава 21. Неожиданные гости
|
- Глава 22. Полтергейст
- Глава 23. Авария
- Глава 24. Ангел
- Глава 25. Стелла
- Глава 26. Стелла-2. Гарольд
- Глава 27. Стелла-3. Аксель
- Глава 28. Стелла-4. Астрал
- Глава 29. Стелла-5. Светило. Ад. Изольда
- Глава 30. Стелла 6. Ментал
- Глава 31. Вэя – Другие миры
- Глава 32. Родители
- Глава 33. Сюрприз
- Глава 34. Печаль
- Глава 35. Изидора
- Глава 36. Изидора-2. Рим
- Глава 37. Изидора-3. Mэтэора
- Глава 38. Изидора-4. Потеря
- Глава 39. Изидора-5. Тьма
- Глава 40. Изидора-6. Светодар
- Глава 41. Изидора-7. Катары
- Глава 42. Изидора-8. Ключ Богов
- Глава 43. Изидора-9. Потеря Анны. Женщина-Воин
|
Предыдущий фрагмент текста
32. Родители
...Потом на их пути оказалась Москва (в которой у Серёгиных жила какая-то дальняя родня), позже – Вологда,
Тамбов, и последним, перед отъездом из родной России для них оказался Талдом, из которого (только через долгих
и очень непростых пятнадцать лет после рождения моего папы) им наконец-то удалось добраться до незнакомой
красавицы Литвы… что было всего лишь половиной пути к далёкой Франции...
(Я искренне благодарна Талдомской группе Русского Общественного Движения «Возрождение. Золотой Век»,
и лично господину Витольду Георгиевичу Шлопаку за неожиданный и очень приятный подарок – нахождение фактов,
подтверждающих пребывание семьи Серёгиных в городе Талдоме с 1938 по 1942 год. По этим данным, они проживали
на улице Кустарной, дом 2а, недалеко от которой Василий посещал среднюю школу. Анна Фёдоровна работала
машинисткой в редакции районной газеты «Коллективный труд» (сейчас – «Заря»), а Василий Никандрович был
бухгалтером в местном Заготзерно. Такую вот информацию удалось найти членам Талдомской ячейки Движения,
за что им моя огромнейшая благодарность!)
Думаю, что во время своих скитаний Серёгиным приходилось хвататься за любую работу, просто чтобы
по-человечески выжить. Время было суровое и на чью-либо помощь они, естественно, не рассчитывали. Чудесное
поместье Оболенских осталось в далёком и счастливом прошлом, казавшимся теперь просто невероятно красивой
сказкой... Реальность была жестокой и, хочешь не хочешь, с ней приходилось считаться...
В то время уже шла кровавая вторая мировая война. Пересекать границы было очень и очень непросто.
(Я так никогда и не узнала, кто и каким образом помог им перейти линию фронта. Видимо,
кто-то из этих трёх людей был очень кому-то нужен, если им всё же удалось совершить подобное... И я также
совершенно уверена, что помогал им кто-то достаточно влиятельный и сильный, иначе им никогда бы не удалось
перейти границу в такое сложное время... Но как бы ни доставала я позже свою бедную терпеливую бабушку, ответа
на этот вопрос она упорно избегала. К сожалению, мне так и не удалось узнать хоть что-нибудь по этому поводу).
Так или иначе, они всё же оказались в незнакомой Литве... Дедушка (я буду его дальше так называть, так как
только его я и знала своим дедушкой) сильно приболел, и им пришлось на время остановиться в Литве. И вот эта-то
короткая остановка, можно сказать, и решила их дальнейшую судьбу... А также и судьбу моего отца, и всей моей
семьи.
Они остановились в маленьком городке Алитус (чтобы не слишком дорого приходилось платить за жильё, так
как финансово, к сожалению, им в то время было довольно тяжело). И вот, пока они «осматривались по сторонам»,
даже не почувствовали, как были полностью очарованы красотой природы, уютом маленького городка и теплом
людей, что уже само по себе как бы приглашало хотя бы на время остаться. А также, несмотря на то, что в то время
Литва уже была под пятой «коричневой чумы», она всё же ещё каким-то образом сохраняла свой независимый и
воинственный дух, который не успели вышибить из неё даже самые ярые служители коммунизма... И это притягивало
Серёгиных даже больше, чем красота местной природы или гостеприимство людей. Вот они и решили остаться
«на время»… что получилось – навсегда…
Это был уже 1942 год. И Серёгины с сожалением наблюдали, как «коричневый» осьминог национал-социализма
всё крепче и крепче сжимал своими щупальцами страну, которая им так полюбилась... Перейдя линию форнта, они
надеялись, что из Литвы смогут добраться до Франции. Но и при «коричневой чуме» дверь в «большой мир» для
Серёгиных (и, естественно, для моего папы) оказалась закрытой и на этот раз навсегда…
Но жизнь продолжалась… И Серёгины начали понемногу устраиваться в своём новом месте пребывания. Им
заново приходилось искать работу, чтобы иметь какие-то средства для существования. Но сделать это оказалось не
так уж сложно – желающим работать в трудолюбивой Литве всегда находилось место. Поэтому, очень скоро жизнь
потекла по привычному им руслу и казалось – снова всё было спокойно и хорошо...
Мой папа начал «временно» ходить в русскую школу (русские и польские школы в Литве не являлись редкостью),
которая ему очень понравилась, и он категорически не хотел её бросать, потому что постоянные скитания и смена
школ влияла на его учёбу и, что ещё важнее – не позволяла завести настоящих друзей, без которых любому нормальному
мальчишке очень тяжело было существовать. Мой дедушка нашёл неплохую работу и имел возможность по выходным
хоть как-то «отводить душу» в своём обожаемом окружном лесу.
А моя бабушка в то время имела на руках своего маленького новорождённого сынишку и мечтала хотя бы короткое
время никуда не двигаться, так как физически чувствовала себя не слишком хорошо и была так же, как и вся её семья,
уставшей от постоянных скитаний.
Незаметно прошло несколько лет. Война давно кончилась, и жизнь становилась более нормальной во всех
отношениях. Мой папа учился всё время на отлично, и учителя порочили ему золотую медаль (которую он и получил,
окончив ту же самую школу). Моя бабушка спокойно растила своего маленького сына, а дедушка наконец-то обрёл
свою давнишнюю мечту – возможность каждый день «с головой окунаться» в так полюбившийся ему алитуский лес.
Таким образом, все были более или менее счастливы и пока что никому не хотелось покидать этот поистине
«божий уголок» и опять пускаться странствовать по большим дорогам. Они решили дать возможность папе закончить
так полюбившуюся ему школу, а маленькому бабушкиному сыну Валерию дать возможность как можно больше
подрасти, чтобы было легче пускаться в длинное путешествие.
Но незаметно бежали дни, проходили месяцы, заменяясь годами, а Серёгины всё ещё жили на том же самом
месте, как бы позабыв обо всех своих обещаниях, что, конечно же, не было правдой, а просто помогало свыкнуться
с мыслью, что возможно им не удастся выполнить данное княжне Елене слово уже никогда... Все Сибирские ужасы
были далеко позади, жизнь стала каждодневно привычной, и Серёгиным иногда казалось, что этого возможно и не
было никогда, как будто оно приснилось в каком-то давно забытом, кошмарном сне...
Василий рос и мужал, становясь красивым молодым человеком, и его приёмной матери уже всё чаще казалось,
что это её родной сын, так как она по-настоящему очень его любила и, как говорится, не чаяла в нём души. Мой папа
звал её матерью, так как правды о своём рождении он пока ещё (по общему договору) не знал, и в ответ
любил её так же сильно, как любил бы свою настоящую мать. Это касалось также и дедушки, которого он звал своим
отцом, и также искренне от всей души любил.
Так всё вроде понемногу налаживалось и только иногда проскальзывающие разговоры о далёкой Франции
становились всё реже и реже, пока в один прекрасный день не прекратились совсем. Надежды добраться туда
никакой не было, и Серёгины видимо решили, что будет лучше, если эту рану никто не станет больше бередить...
Мой папа в то время уже закончил школу, как ему и пророчили – с золотой медалью и поступил заочно в
литературный институт. Чтобы помочь семье, он работал в газете «Известия» журналистом, а в свободное от работы
время начинал писать пьесы для Русского драматического театра в Литве.
Всё вроде бы было хорошо, кроме одной, весьма болезненной проблемы – так как папа был великолепным
оратором (на что у него и вправду, уже по моей памяти, был очень большой талант!), то его не оставлял
в покое комитет комсомола нашего городка, желая заполучить его своим секретарём. Папа противился изо всех сил,
так как (даже не зная о своём прошлом, о котором Серёгины пока решили ему не говорить) он всей душой
ненавидел революцию и коммунизм, со всеми вытекающими из этих «учений» последствиями, и никаких «симпатий»
к оным не питал... В школе он, естественно, был пионером и комсомольцем, так как без этого невозможно было в
те времена мечтать о поступлении в какой-либо институт, но дальше этого он категорически идти не хотел. А также
был ещё один факт, который приводил папу в настоящий ужас – это участие в карательных экспедициях на, так
называемых, «лесных братьев», которые были не кем-то иным, как просто такими же молодыми, как папа, парнями
«раскулаченных» родителей, которые прятались в лесах, чтобы не быть увезёнными в далёкую и сильно их пугавшую
Сибирь...
|